Нашёл тут в загашниках. Посмелся. Вообще-то это написано как пародия на одно.. гм, произведение, но вполне и самоценно:

МЕДНЫЙ ТАЗ

Иванюк попал в Рыгальск по распределению. За пьянство и распиздяйский образ жизни.

- Пусть пиздует в Рыгальск, - вздохнул декан. - Там все такие. Погоды он не сделает, секретов не знает, особого вреда Родине не нанесёт.

Первые пять лет в Рыгальске Иванюк не помнил. Потом началась перестройка, антиалкогольный закон изрядно проредил ряды потомственных рыгальцев, однако выжившие постепенно адаптировались ко всему, что горит. Так что ещё пять лет тоже вобщем-то не оставили в памяти Иванюка никаких особых воспоминаний.

А потом начались рыночные отношения. Завод, на котором работал-числился Иванюк, сдулся, а печень его раздулась до совершенно невероятных размеров.

Однажды, проснувшись со страшного бодуна, Иванюк случайно уронил таблетку парасульфадиметоксина (он всегда по утрам закидывался обезболивающим за 12 копеек) в таз с блевотиной. Раздался хлопок, затем шипение, потом повалил густой белый дым, а когда слегка очумевший Иванюк свесился с дивана, чтоб посмотреть на неведомую утреннюю хуйню, обнаружил там таз, до краёв наполненный анисовой водкой.

- Ёбтвоюмать! - только и сумел выдохнуть Иванюк. Ёбнул стакан и побежал к соседу, Епифану Кривосуеву, владельцу подпольного пункта приёма вторцветчермета.

Через полчаса они сидели на епифановской кухне и разрабатывали план завоевания мира.
- Ты гений, новый Менделей! - кричал Епифан, отхлёбывая из таза и одновременно хлопая Иванюка по спине. - Мы с тобой весь Рыгальск под себя подомнём!
- Где сырьё-то брать будем? - резонно поинтересовался уставившийся в одну точку Иванюк.
- Ээ, паря! Наблюём! Делов-то!

Дела концессионеров резко пошли в гору. Но вскоре подозрительным домом с вечно блюющими и купающимися в водке жильцами заинтересовался местный участковый Скворцов-Степанов, быстро разобравшийся в ситуации, и потребовал себя в долю.

- Спалит он нас, - загрустил Епифан.
- Мож замочим его? - предложил всегда отличавшийся асоциальными наклонностями Иванюк.
- Охуел? Нет! Тут змеиный ход нужон... О! - озарился внутренним светом Епифан. - Тебя к Шнеерзону надо!

Дом Шнеерзона стоял на окраине исторического центра Рыгаловска и отличался ото всего остального города богатством и огнями.

Иеремия Мошиахович Шнеерзон был смотрящим от Мировой Закулисы в г. Рыгальске. В его обязанности входило а) спаивать великий русский народ и б) следить, чтобы Россия никогда не поднялась с колен. То есть, по сути, делать ничего не требовалось, всё шло как-то само собой. Короче, хорошо устроился, чо там говорить.

Сидя на стуле венецианского стекла в роскошном халате, Шнеерзон намазывал брюссельскую капусту прямо на миланскую ветчину, когда мажордом татарин Алекпер торжественно пророкотал из-за пальмы:

- Инженер Иванюк нижайше просят аудиенции Вашего Сиятельства!

Шнеерзон с утра отчего-то скучал, а посмотреть на мудака гоя всегда весело. Хотя, как говаривала матушка, и не к добру это с утра. Но Шнеерзон, пренебрегая многовековой еврейской мудростью, небрежно махнул:

- Зови!

На веранде нарисовался слегка выбритый Иванюк. Перед собой он торжественно нёс медный епифановский таз, до краёв наполненный чем-то дымящимся.

- Что это? - брезгливо вопросил Шнеерзон, когда Иванюк плюхнул свою посудину на край шикарного стола резного-расписного ливанского кедра.
- Блевотина! - идиотически-радостно возгласил Иванюк, но видя начавшее перекашиваться лицо барина, быстро добавил, - Но достаточно одной таблетки... - и швырнул синеватое колёсико прямо в таз.

Стандартно хлопнуло, запузырилось, повалил дым. Шнеерзон на всякий случай полез под стол, одновременно нажимая на все попадающиеся по пути потайные кнопки вызова охраны.

- Спробуйте, ваш сиятельство! - пробасил сверху Иванюк. - Чистейший продукт!
- Сам сперва! - подозрительно бросил Шнеерзон, стоя уже рядом с тазом и осторожно в него заглядывая.
- Как прикажете! - крякнул Иванюк, достал из-за пазухи медную епифановскую кружку, зачерпнул и единым махом опрокинул в себя содержимое. - Анисовая! Очищенная! Натюрлих!

Шнеерзон зачерпнул напиток золотым средневековым кубком и пригубил.

- Как делаешь такое? Что хочешь за это? - пытал он Иванюка минутой позже. - Кто ещё в курсе?

Мир стремительно мерк и угасал в глазах Иванова, но словно ангел-хранитель из последних сил неслышно нашептывал ему в мохнатые уши спасительные подсказки:

- Сам изобрёл. Вторым Менделевым быть хочу. Скворцов-Степанов, гад.

Через шесть часов личный самолёт Шнеерзона с мирно спящим Иванюком коснулся бетона посадочной полосы аэропорта Бен-Гурион. В пиджаке у Иванюка лежал паспорт с бессрочной израильской визой и тоненький конверт с секретной печатью. Иванюку было насрать на документы, весь полёт рядом с его креслом стоял медный таз, а в кармане лежала заветная упаковка парасульфадиметоксина.

В здании аэропорта Иванюка встречали несколько разномастных личностей - от людей в костюмах и коротких стрижках до людей в пейсах и шляпах.

- Иванюк? Письмо! - коротко произнёс самый, видимо, главный, слегка высовывая руку вперёд. Иванюк протянул конверт, главный разорвал, достал сложенный втрое единственный листок, пробежал глазами. - В машину его!
- Куда меня? - удивленно спросил Иванюк уже на заднем сиденье в машине.
- В Бер-Шеэву, - меланхолично произнёс сидевший справа раввин.
- Зачем?
- Лаборатория там, - хмыкнул сидящий слева секьюрити.

Лаборатория оказалась просторной светлой палатой на 12 коек с выходом в мандариновый сад.

- А! Двенадцатый Менделей прибыл! - голосом, сильно смахивающим на голос Епифана, воскликнула пухлая нянечка. - Заждались тебя тут, болезный!

- Да неплохо тут, - спустя полчаса рассказывал ему один из аборигенов лаборатории-палаты, в прошлом житель города Тудаловска, бесславный изобретатель бензина инженер Иванов. Его бензин ничем не отличался от настоящего, выглядел так же, наливался так же, пах так же, даже на вкус был неотличим. Одна беда - ни один ДВС на нем не работал. - Опять же трехразовое питание, поляна 12 гектаров, мандарины, шахматы-шашки, хуйня всякая, баб привозят по пятницам. А тазик свой поставь под койку, мы тебе совместно наблюём сколько скажешь.

Рядом с Ивановым на койке сидели и молча ему поддакивали непризнанный изобретатель пепси-колы инженер Иванцов из Мотальска и инженер Иванишин из Нижнего Засандальска, придумавший обогащать уран из обычной простокваши.

Иванюк завороженно слушал коллегу, бережно стискивая в кармане халата заветную упаковку парасульфадиметоксина. В аптеках Тель-Авива его полный аналог продавался по два шекеля за упаковку. Но требуемого эффекта, увы, не давал.
2012