Первая волна рифмованной графомании накрыла меня в 13-14 лет, когда я стал строчить в рифму как из пулемёта. Условно я поделил "волну" на две части: первая - с 1978 по 1981, вторая - до 1984 года. На этой странице я собрал самые ранние свои стихоформы, которые, конечно же, в свое время позиционировались как песни. Тексты подражательные (в основном Высоцкому и "околовысоцким" исполнителям), слабенькие, стилистически корявенькие, водянистые, логически неважно выверенные - короче, всё как полагается первым стихам. Тем не менее, что было, то было; "из этого сора" выросло и продолжает расти последующее моё графоманство, включая сегодняшнее.

Каждый текст сопровождаю небольшим комментарием.

Я песню вам спою сейчас одну.
Иду я. Но куда иду? Ко дну!
А океан – глубокая фигня,
Пока тону, послушайте меня!

Мне рыбы что-то на ухо кричат,
Медузы что-то тихо шепчут мне,
И я бросаю свой туманный взгляд
На мир огромный где-то там, на глубине.

"Забудь про жизнь земную!" -
Русалочка поёт,
Иду на глубину я,
Зачем? А кто поймёт!
Мне веки омывает
Прохладная вода.
Утопшие всплывают,
Но поздно – вот беда!

До дна еще как будто далеко,
Но кажется – вот-вот его коснусь,
С землей мне расставаться нелегко,
А этой влажности я до смерти боюсь.

Я, может, не хочу идти ко дну,
Желаю очутиться наверху!
Но только, что поделаешь – тону,
И ничего с собой поделать не могу.

Что делать мне – не знаю,
Как всплыть – мне невдомёк,
И водоросль морская
Сплетает мне венок.
Венок из ламинарий,
И гроб внизу, на дне,
А океан-аквариум
Могилой будет мне.

До дна уже совсем недалеко,
Я ракушки могу на нем считать.
Я утонул довольно глубоко
И мне почти уже не хочется всплывать.

Какая-то акула проплыла
"Ты, братец, не робей" - шепнула мне,
Но у неё какие-то дела,
И вот она исчезла в глубине.

Напрасно ждал ответа
Я в этой глубине,
А в силы Архимеда
Мне веры больше нет,
Да к черту силы эти,
И я не рвусь наверх,
Ведь ко всему на свете
Привыкает человек!

А дно уже сияет подо мной,
Искрится сквозь морскую толщину,
И на него гляжу я сам не свой,
Когда коснусь его – то значит утонул.

И кажется, что музыка звучит,
И кажется, что там, на дне, поют!
Ко дну меня подталкивает кит,
И сжал меня в своих обьятьях спрут.

Я не издам ни стона,
Я буду тверд и прям,
Когда я к Посейдону
Войду в подводный храм,
Там будет интересней,
Там ждут уже меня,
К концу подходит песня,
Прощаюсь с вами я.

Услышав наверху тяжелый гул,
Я над земною жизнью хохотнул
И воду глубоко в себя вдохнул.
Закончил петь я, потому что утонул.
1978

Вот я грущу на взлетной полосе,
Любуюсь панорамой поднебесья.
Давно умчались самолеты все,
И только лишь один остался здесь я.

А у меня раздумье – сердцу грусть:
Истосковался по родному дому,
Мне кажется, туда я не вернусь,
А буду лишь бродить по аэродрому.

Один рейс отменили, а другой перенесли,
И серебристый лайнер скрылся в небе голубом,
Но улетают где-то там вдали,
Те, рейс которых мне не нужен нипочём.

А ты сиди, вздыхай и не надейся,
Лишь изредка на небо посмотри.
Вот отменили два текущих рейса –
На десять и двенадцать двадцать три.

А я грущу на взлетной полосе,
Где не взлетают, рядом не садятся.
Мой рейс родной – двенадцать двадцать семь
Перенесен на десять восемнадцать.

На сердце словно камень, ком в груди,
Какие происходят перемены,
А ты сиди, задумывайся, жди
Отмены рейса, может быть – замены.

По радио заявка: "Рейс семнадцать ноль один,
Который в десять сорок должен вылететь в Норильск
Задержан из-за метеопричин".
Аэрофлот – всегда, конечно, риск.

Нас метеоусловия подводят,
То дождь, то снег, туман, а то и град
Пилоты на посадку не заходят,
И в пункты назначенья не летят…

А я грущу под небом голубым,
До неба – два шага, взлететь недолго,
Но самолет растаял, словно дым,
А радио вещает без умолка,

Что рейс двенадцать десять отменен,
Что рейс пятнадцать сорок задержался,
Что рейс семнадцать двадцать заменен,
Не я один без вылета остался

Мне грустно, черт возьми, как будто я,
В пустыне одинокой и безводной,
Но тут уж делать нечего, друзья –
Я жду погоды солнечной и лётной.
1979

Вот опять, в который раз
Племенной огонь погас
И мамонты пошли не той тропой.
Эх, удачи нету нам,
А неудачи по пятам
Идут-бегут всё время за тобой.

Эх, наваждения напасти
Стали появляться тут и там,
Лучше помолюсь-ка я на счастье
Старым и проверенным богам.

Сколько горя, сколько бед –
И нигде просвета нет,
Нет везенья нам, вот верь – не верь,
Вот вчера, в который раз
Опять охота сорвалась,
И не знаем мы как жить теперь!

А вот в округе – изобилие плодов,
И у других племён добыча хороша,
Лишь только мы разгневали богов,
И больше не получим ни шиша.

Эх, неурядицы-тревоги!
Ох, разнесчастный наш народ!
Будьте ж повнимательнее, боги,
Сберегите наш пещерный род.

Вот уже четыре дня
Нам от соседей нет житья –
Делают набеги лишь на нас.
А дел в роду невпроворот,
Тут даже мертвый оживет,
А нам так лучше прямо вымирать сейчас.

А вот в окрестностях – приволье и покой,
Там хорошо живется взрослым и детЯм!
Лишь только род один у нас такой,
Что проще лечь да помереть ко всем чертям.

Боги, вы мольбам моим внимите!
Больше так нельзя существовать,
В этом идиотском неолите
Можно просто голову сломать.

Белый свет уже не мил,
Жить так больше нету сил,
Что же делать мне и как мне быть?
А может к черту бросить род,
Да пусть он сам себе живет,
И скорей отсюда уходить?

Уйду в округу, там привольное житье,
Там есть чего попить, поесть и где вздремнуть,
Возьму с собою я топор, возьму копье,
Ну, вобщем, проживу я как-нибудь.

...

1980

На свете есть профессии чудесные,
Но не о них пойдет сейчас рассказ,
Есть в джунглях интересная профессия,
Быть может, непонятная для нас.

В Гиндукуше, в Гималаях, на Тибете ли,
Где с горы бежит грохочущий поток,
Вы спросили бы, и сразу б вам ответили,
Где живет и что такое этот йог.

Йоги ходят по гвоздям большой процессией,
Помахали нам - и дальше побрели.
Нет другой такой загадочной профессии
Наподобье той, что здесь изобрели.

У йогов мы на день остановилися,
Как оказалось - месяца на три.
Под неусыпным оком мы училися
Познать себя не сверху, а внутри.

Упражненья вроде всем давно известные,
Но увидели - и будто всё вновЕ.
Очень, скажем, для здоровья всем полезное -
Постоять хоть раз в три дня на голове.

Йоги ходят по гвоздям, как по материи,
Ходят прямо, сабли острые жуют.
Их боятся всевозможные бактерии,
Их инфекции-простуды не берут.

Доступно йогам всё: и телепатия,
И телевизор, и телекинез!
Ну как же не испытывать симпатию
К творцам таких невиданных чудес?!

В Гиндукуше, в Гималаях, на Тибете ли,
Среди острых, словно иглы, темных скал,
Если б йога вы внезапно-таки встретили -
Он ещё б вам не такое показал.

Ведь семь чудес на свете было лишь -
Восьмое чудо лезет на порог.
Тут сам от радости запрыгаешь
И весь перевернешься, словно йог.

Целый день дивимся разностями дивными,
А у йогов дома ты - желанный гость,
Нет постели здесь с пуховыми перинами,
Спим на досках, куда вбит железный гвоздь.

У йогов мы тут переняли многое -
Ну, например, впаденье в полный транс.
Как дружно впали в пятницу с Серёгою -
Во вторник еле добудились нас.

Если б йогов прям из джунглей брали в армию,
Там тогда бы были йожные войска!
Ничего на нашем шарике коварнее
До сих пор и не придумали пока.

Йоги ходят по различным заострённостям,
Их совсем не напрягает острота,
Разве чудо, что с такою одаренностью
Умудряются прожить подольше ста?!

Мы, тут гостя, попробовали многое.
Что точно - не расскажешь в двух словах.
Прощаясь, йоги остаются йогами -
И ходят, и стоят на головах.

Йоги ходят по гвоздям босыми пятками,
По осколкам и по битым кирпичам…
Они белыми блестят на картах пятнами,
Они ведают неведомое нам.
1980

Что со мною? Явь ли, сон?
Господи помилуй!
Я в гробу, и окружен
Сплошь нечистой силой!

Вурдалаки всех мастей
Со звериным рылом,
И от лязга их костей
Очень страшно было.

Испугался я тогда,
Аж дыханье сперло,
Вижу – ихняя орда
Целит мне на горло.

Зубы скалят на меня,
Прыгают и скочут,
Я боюсь их как огня,
А они хохочут.

Я пытался объяснять
Кратко, но понятно:
"Извините, кровь сосать
Не совсем приятно,

Кровь не сахар у меня,
Вобщем, извините,
Уходите от меня,
Лучше уходите"

Только вижу: упыри –
Глупые ужасно,
Говори - не говори
Только все напрасно.

От вампиров не спасут
Речи человечьи,
Ну их к чёрту, нанесут
Всякие увечья.

Глядь: сквозь темень, мглу и мрак,
Медленно и плавно
Вылезает вурдалак,
Видно, самый главный.

И сказал мне кровосос:
"Ты нам не товарищ!
Демагогию развёз
И народ смущаешь!

Как ты смеешь, негодяй?
Прекрати вещание!
И немного погодя
Собрал он совещание.

Собралась вампиров рать -
Страшненький народец
Стали думать да гадать
Да решать вопросец.

Стали думать упыри
Что со мною делать,
И решили до зари
Мною пообедать.

Я лежу в своем гробу
Чуть живой от страха,
Вопрошаю всё судьбу
Как дал такого маху?!

Глядь - идут ко мне они,
Растопырив пасти,
Ох ты, боже сохрани,
От такой напасти!

Подскочили, окружа,
Глядючи со злобой
Тут уж я не улежал -
Выпрыгнул из гроба,

Что есть мочи побежал,
Но в дверях споткнулся,
Тут уж понял, что пропал
Вскрикнул и проснулся.
1980

Однажды кто-то из людей
С мечтою в небо поглядел
И вдруг он небо захотел
Богами заселить.
Дворцы и храмы им взрастил,
И до небес превозносил,
Не забывал исправно жертвы приносить.

Прошли века, пришел прогресс в своем сиянии,
Кругом творя и создавая чудеса,
Богов теперь уже не чтут, как было ранее,
От них теперь освобождают небеса.

Да, времена теперь не те,
И у себя на высоте
Все боги в страшной суете
И в страшном гневе:
"Да что же делать, как же быть,
Да разве можно нас забыть,
И как же будут нынче жить,
Забыв о небе?!"

Им не видать теперь ни жертв и ни поклонов,
Не удержать им мир земной в своих руках.
Теперь вся сила - в электронах и нейтронах,
А вот богов как будто нет на облаках.

"Да как же нет, когда мы здесь?!" -
С небес на Землю крикнул Зевс,
Ему в ответ: "А ты не лезь
Куда не нужно,
Раз говорят, что нету вас,
Не выставляйся напоказ,
Уйди отсюда, скройся с глаз,
Не лезь наружу!"

Последний шаг - и боги вне закона,
Им уготована совсем другая жизнь…
Нарушен правильны й порядок испоконный -
Богов безжалостно посталкивали вниз.
1981

За окном минус сорок по Цельсию,
Скоро будет, небось, пятьдесят,
И в большой похоронной процессии
Кое-кто мертвецу стал собрат.

Снег метёт и всё не унимается,
Стала улица белой как мел…
"Поглядите, метель, начинается!
Вон, покойник - и тот посинел".

И на фоне подобной экзотики
Кто-то всхлипнул в потоке людей:
"Говорят, предсказали синоптики
К ночи будет еще холодней!"

Услыхав, все застыли в депрессии,
Сообщением поражены…
Вобщем, ход похоронной процессии
Отложили до тёплой весны.
1981